пятница, 22 февраля 2013 г.

Бюро переводов «Подъема»




Бюро переводов «Подъема»

Когда высшие представители путинского режима говорят о коррупции, у них почему-то получается нескладно. Еще Кудрин, будучи еще министром финансов, публично заявил «Борьба с коррупцией – сегодня главная проблема для страны». Теперь отличился Глава Администрации Президента С. Иванов. Высказываясь в Австрии по поводу всплывших в России масштабных случаев коррупции, он отметил: «Последние серьезные антикоррупционные дела, которые ведутся в России, подтверждают, что власть самым серьезным образом к этому делу подходит». К чему именно власть серьезно походит – к коррупции или борьбе с ней – Иванов не уточнил. Видимо, имел в виду и то, и другое, и не хотел никого обидеть.




Кто виноват в коррупции?

Когда заходит речь о коррупции, многие «эксперты» видят ее причиной государство (противопоставляя его «свободному рынку») или говорят о ней чуть ли не как о сугубо российской проблеме. Но если посмотреть на проблему шире, то эти утверждения окажутся крайне далекими от реальности.
Достаточно взглянуть на современную европейскую политику, чтобы пропал коплекс российской неполноценности. В Италии активно участвует в политике ходячий анекдот Берлускони, обвиняемый в чем только можно и потому стремящийся стать премьером для получения «неприкосновенности». И это помимо исторической для Италии проблемы с мафией.
Во Франции в коррупции подозреваются два последних бывших президента. Николя Саркози – за то, что нелегально у хозяйки lOreal брал деньги на предвыборную кампанию. И еще за то, что, пользуясь президентским положением, на те же цели брал деньги из государственного бюджета как из своего кармана. Его предшественник Жак Ширак обвиняется в использовании муниципальных денег для кампании своей партии и в махинациях в его бытность мэром Парижа. Интересно, что и Саркози и Ширак начали преследоваться сразу после ухода с президентского поста, потому что президент неподсуден. В некотором роде, это узаконенная форма коррупции: я занимаю пост и потому безнаказанно могу делать что хочу. А премьер-министр Ширака Ален Жупе уже был осужден по шираковскому делу и получил крайне бесчеловечное наказание: запрет на два года занимать государственные посты.
В Колумбии ее бывший президент Альваро Урибе числится в списке Интерпола за связь с наркоторговлей и парамилитарес (как будто можно как-то по-другому стать президентом Колумбии! Кстати, поэтому в Колумбии он живет спокойно, но не может выехать под угрозой ареста).
В Бразилии коррупционные скандалы – не последняя причина обновления кабинета министров. Дошло даже до того, что один из министров Лулы был пойман на таможне, потому что тупо нес большую сумму денег в трусах, и видимо, это было заметно. Можно сказать, поймали за руку.
Так что, все нормально, Россия находится в общемировом тренде развития. Нам даже есть, чем гордиться: за последние 13 лет у нас под суд не попал ни один президент.
Коррумпированностью госчиновников никого не удивишь. Но может в бизнесе иначе? К несчастью любителей лечить коррупцию бизнесом, это не так. В последнее время должностные лица целой плеяды крупнейших банков попались на биржевых махинациях и фальсификациях банковских показателей: французский Société Générale, английский Barclays, швейцарский UBS, американские Citigroup, JP Morgan, Bank of America, немецкие Deutsche Bank и WestLB; и даже Святой Банк Ватикана оказался несвободен от сего тяжкого греха. В США Мэрдок несколько лет строил банальную финансовую пирамиду, а контролирующие организации этого «не заметили», пока она не рухнула. Репутацию швейцарских банков подпортил слив информации о держателях счетов, сделанный одним банковским служащим по неформальной просьбе немецкой канцлерин. Кстати, оказавший немецкому правительству услугу «сливщик» (гражданин Австрии) был арестован швейцарской полицией и потом… найден в своей камере мертвым – прямо как Магнитский. В общем, у бизнеса с коррупцией тоже «все в порядке».
Видно, что тот или иной чиновник, бюрократ, распорядитель, администратор, должностное лицо – неизменный участник коррупции. Но живучесть и вездесущность коррупции явно свидетельствует о ее глубоких корнях и что речь идет, а о социальном явлении, а чиновники лишь его «носители».
Проблема коррупции происходит от современной структуры общества. Сегодня концентрация капитала в руках меньшинства давно достигла таких масштабов, что маленькой кучке хозяев не управиться ни с самим бизнесом, ни тем более с удержанием простого населения в повиновении. Даже в средневековом княжестве феодал хотя был и хозяином, и правителем, и судьей, но для управления своим крохотным феодом нуждался в наемных помощниках (начиная с дружины, для подавления восстаний подданного населения). И первые капиталисты, являвшиеся и собственниками, и управляющими своих предприятий, при развитии дела были вынуждены нанимать бухгалтера и т.д. Что уж говорить о современных монополиях, охватывающих весь мир, и о государствах, простирающихся на тысячи километров. Хозяева монополий вынуждены нанимать менеджмент для управления компаниями, и государственных чиновников для управления обществом в своих интересах (читай, усмирять народ).
Но любой чиновник понимает, что какими бы привилегиями он ни пользовался за свои ценные услуги, они исчезнут, как только он потеряет свой пост. Единственная возможность увековечить привилегии и передать по наследству – это конвертировать свое чиновничье положение в пусть и маленький, но капитал, приносящий прибыль. То есть самому стать капиталистом. А если капитал уже есть, то есть смысл максимально использовать свое чиновничье положение для создания ему «конкурентных преимуществ» по сравнению с теми, кто не имеет «своих» чиновников. Наличие властных полномочий становится инструментом в конкурентной борьбе. И чем больше бизнес – тем выше чиновник. Бизнес покупает власть, которая помогает бизнесу. Если где это происходит официально – это называется политикой, а если неофициально – коррупцией.
Товарищ Ленин говорил, что политика есть концентрированное выражение экономики. Прусский военачальник Клаузевиц говорил, что война есть продолжение политики другими средствами. Перефразируя их, можно было бы сказать, что коррупция – это продолжение экономики другими средствами и не более того. Капитализм монополий не может существовать без пирамиды чиновников. Исчезни они на один день – производство встанет, потому что некому будет им управлять. А на следующий день победит революция, потому что без полицейской и армейской чиновничьей иерархии подавить население невозможно. Поэтому пока есть капитализм – у него будут чиновники-распорядители и будет коррупция.


Врезка

Факт, что у коррупции – рыночные корни, особенно хорошо виден в нашей стране, где количество чиновников и коррупция взлетели до небес именно с реставрацией капитализма и тотальной приватизацией. И в период Путина рост коррупции шел параллельно росту вторжения иностранного капитала, покупающего приватизируемую собственность. Утверждения о том, что коррупцию можно лечить приватизацией обычно исходят от чиновников, которые уже на своем посту сколотили капитала и теперь желают обзавестись дополнительной собственностью.



Коррупция в империалистических и зависимых странах

Очевидно, что государственная коррупция существует везде. Но также факт, что в каких-то странах ее больше, а в каких-то меньше. Этому тоже есть объяснение. Главное преимущество буржуазии – ее деньги. И именно их она предпочитает использовать для решения вопросов. Но если «рынок» не позволяет обеспечить стабильность ее господства, буржуазии идет на любые «неэкономические» методы.
В империалистических странах, корпорации которых высасывают прибавочную стоимость со всего мира, количество богатства больше. Поэтому буржуазия этих стран имеет больше возможностей решать вопросы «по-хорошему» (т.е. купить за деньги, а не отобрать силой), как борясь между собой, так и сдерживая напор низов экономическими уступками. В целом для бизнеса роль государственных постов и вертикали чиновников меньше, платить им есть возможность больше, и общий уровень коррупции ниже. По этой же причине в империалистических странах легче играть в демократию. Но у такого «разумного поведения» есть «разумные пределы»: если оно уже не способно обеспечить буржуазии ее господство, в ход идет сила. Мы это неоднократно видели в истории и видим сегодня при полицейских разгонах акций протеста против мер жесткой экономии в странах Европы. Вообще в «цивилизованном» состоянии буржуазию империалистических стран удерживают трудящиеся, не позволяя свернуть демократические свободы и защищая свои права. Не будь трудящиеся готовы оказать сопротивление, империалистическая буржуазия давно бы порезала все свободы.
В зависимых станах, ограбляемых империализмом, общий пирог национального богатства меньше, его не хватает для уступок народу, а иногда и для удовлетворения запросов местной буржуазии. Поэтому роль неэкономических методов борьбы за его передел возрастает как в плане межбуржуазного передела, так и в деле его защиты от низов (репрессивные органы). Возрастает важность политических и военных постов и вертикали чиновников, на которых, к слову, денег тоже особо нет, и они кормятся сами. То, что в империалистической стране покупается, в полуколониальной стране в той же ситуации отбирается силой. Там, где империалистическая буржуазия в своих странах делает уступки народу, буржуазия полуколониальных стран усмиряет дубинками и автоматами, обеспечивая стабильность ограбления стран империалистическими государствами при поддержке последних. Места для игры в демократию здесь гораздо меньше. Поэтому для бедных ограбляемых стран в целом более характерны коррупция, военные перевороты и проимпериалистические диктатуры. Если даже это не помогает сохранить империалистический режим ограбления, «демократические лидеры» западных стран наводят свой порядок военными интервенциями и оккупациями.

Комментариев нет:

Отправить комментарий